Али Алиев (Россия, Москва)

with Комментариев нет

Родился в 1997 году в Москве. Учился в Литературном институте им. Горького. Стихотворения публиковались на сайтах «Полутона» и «Новая карта русской литературы» в разделе «Студия».

 

Сопроводительное письмо Еганы Джаббаровой:

Несмотря на то, что перед нами автор, казалось бы, своим именем и происхождением отсылающий к Востоку, творчество Али — скорее европейское, напоминающее смесь старого европейского кино с современным искусством. В этом смысле тексты Алиева обманывают ожидания читателя, который, столкнувшись с именем «Али Алиев», подспудно ожидает восточных контекстов или любой другой экзотики (здесь нельзя не вспомнить работу Эдварда Саида «Ориентализм», где он пишет о восприятии другого как варвара, как некой экзотической реалии местности). Читатель оказывается обманут, поскольку натыкается на западноевропейскую традицию и не обнаруживает ничего экзотичного. Вместе с тем, тексты Али Алиева — это не единые конструкты, а мозаика из цветного стекла, где каждую деталь можно рассмотреть отдельно и в совокупности с другими:

Что осталось от Арго кроме имени?
ловец деталей; собери свой дом
в IKEA
Собери личность прохожего по балаклаве, колготкам и прищуру
на километр
неуклюжая конструкция в кроссовках идет по азимуту эйфории

Первое, что замечаешь в поэзии Али Алиева, — её кинематографичность, реального пространства в этой поэзии мало: оно замещается пространством кино. В некоторой степени реальность художественного пространства доминирует над жизнью. Ориентиры встречают друг друга в текстах так органично, что читатель не сразу понимает их «несхожесть», абсолютную несочетаемость:

электричка до пригорода Бронкса
отправляется в то же время что и до Петушков

Каждый текст — бесконечное столкновение прошлого с настоящим, несуществующего с материальным. С одной стороны — пространство внутри кино («Три цвета: синий», фильмы Мацумото и Феллини) или вокруг кино (кинотеатр), с другой — реальность, пробивающаяся, как солнце, сквозь толщу воды, — фрагментарная, неочевидная, схожая с музыкой, которую слышишь издалека, — к примеру: парк, магазин, Баку (и это единственная «восточная» локация). Реальность проявляется через крик о помощи, через голос, возвращающий лирического героя обратно. Примечательно, что время здесь также многослойно и неоднозначно: всегда есть детство и ребёнок, подглядывающий за взрослым (например, в текстах «Старик» или «Двуполый голос») или взрослый, наблюдающий за детьми.

«Поэма по уценке» также заслуживает внимания: первое, что очаровывает в ней, — орнаментальность, схожая с прозой Памука, но реализующая себя в поэтическом творчестве. Автор вскрывает самого себя путём обращений: мы видим автора-Али и человека-Али, беседующих друг с другом в магазине. Создание поэтического текста уподобляется сочетанию уцененных слов, уже существующих образов, которые Алиев сочетает по-новому, как вещи из секонд-хенда. Лирический герой ищет совершенства, воплощенного в художественной форме, пытается обнаружить радость в быту, выстроить реальность вокруг себя так, чтобы обрести счастье.  Алиев не пытается «придумать» абсолютно новое, он реконструирует известное старое, встраивается в уже существующую действительность с её капитализмом и товарно-денежными отношениями:

[ответ бесценен для всего остального есть MasterCard]

Но воссозданные в этой поэзии образы нельзя назвать стереотипными и привычными: «образ вещей теперь стал твоим патронажем», «толстые пальмы баку големы присматривающие за солнцем», «много книг сбитых на полке, словно солдаты красной армии: «Урааа!»», «и нежные черты лица могут не состояться // могут не выдержать социальный манускрипт».

Эта поэзия похожа на напряжённый воздух перед грозой, в ней многое сконцентрировано, сосредоточено, но вместе с тем — это умеренное высказывание, лишённое любой избыточности и истеричности, а также авторитарности и жёсткой детерминированности. Поэтическое высказывание Алиева не навязывает тот или иной постулат своему читателю, предоставляя ему, как кинорежиссёр своему зрителю, наблюдение.

 

Подборка номинируемых текстов:

 

Из цикла «Кинолюбитель»:

СТАРИК

Дерево прекратило свой рост,
очевидные ходы ты уже изучил
новые оказались ещё дальше, чем любимая реплика из фильма
В 60-х годах в кинотеатрах показывали порнографию, ужасы и Феллини
Ты естественно ходил только на 8 1/2
образ вещей теперь стал твоим патронажем
Оторвавшись от чёрного слона, бесполезно стоящего на белом
ты обернулся на голос — ничего, просто тебе послышался крик о помощи —

вернувшись к шахматной доске ты обрёл ее полем
В котором утонул твой глаз
«поправляю»(как говорил твой друг гроссмейстер) вместо фигур были листья деревьев
и ты не понимал химию растений
в чем смысл если какой-то крик возвратил тебя сюда
в лиственницу, детей, (атласный?) воздушный змей

Леска переплелась вокруг веток
И ткань рвалась о сучки
Так, наверное, в детстве
Звучала безнадежность:
порывистый ветер и леска натянута как будто сквозь зубы

поднимая глаза не хочется больше давиться этой игрой
плащ уходит дальше в глубину парка

 

ДВУПОЛЫЙ ГОЛОС

мальчик с рулём от велосипеда
на пригорке
Двуполый голос простирается на все отражение

и нежные черты лица могут не состояться
могут не выдержать социальный манускрипт

эта рука слишком груба и плечи чтобы
осмелится на эту любовную речь

Окат бедер меня сковывает, сгораю от
пристальных взглядов и лисьих ушей

будь я Алкей или Сапфо — мне стыдно,
стыдно вверять себя
я просто хочу рулить к песочнице

 

***

Засушливый хлеб
меньшинство издающие вопль единицы
бутафорские очки, разрастающиеся

в птичье крыло с золотыми перьями
бородатый мужчина иссушенных лет в клетчатом пальто
грустит о сыне оставшемся на периферии идеологий
твидовая кепка играет Свиридовский Триптих электронного клавесина
ботинки Calvin Klein перечат голове взывая к джазу:
Там-там-птам-пам-птам
сухой климат городского типа
Там-там-птам-пам-птам
навязчивые воспоминания о детстве
где оводы залетевшие в мансарду
кислотный укус пчелы в шею – чеснок
сквозь листья бирюзы –  ливни
много книг сбитых на полке, словно солдаты красной армии:
«Урааа!»

 

***

1
Кромешные сборы пожилой
китайской пары
вязы расплетаются на голове каждого пассажира
утром вышел растопленным туманом
сон поработил головы
головы в вазах,
поработил голову Гейши из фильма Мацумото
торжество  это –
Процессия красных пакетов из Prime

2
Лежит тело с прыщиками и соленое
рад узнать свой текст в голосе
рад узнать предыдущий опыт в этом
электричка до пригорода Бронкса
отправляется в то же время что и до Петушков

3
Что осталось от Арго кроме имени?
ловец деталей; собери свой дом
в IKEA
Собери личность прохожего по балаклаве, колготкам и прищуру
на километр
неуклюжая конструкция в кроссовках идет по азимуту эйфории

 

**

фланель обволакивает бульвары кипариса
биплан люфтваффе как водомерка в болоте
идеальным радиусом плывет по головам отдыхающих
толстые пальмы баку – големы присматривающие за солнцем
море выжигает губы кипящей пеной
с подзорной трубой детство идет синяками улиц
стен и глины
плачет мальчик в панаме

плачет пока земля не иссушилась до полной атрофии

 

ОТПУСК  ВТОРНИКА

Медовый запах сирени
в близости жилища
оператор смотрит в глазок линзы
там выжженные дальностью родины
руки
мойщицы вменяют запустение
музейным хранителям
увядающей розы Рима
пакет чая мерно размывает нектар
по дну, режиссер говорит: «стоп кадр»
аморфная пагода бизнес района
плачет
избавленная от грехов

вскоре новый любовник здесь
будет петь за упокой

 

***

если жертва будет достаточна
я уверен фильм родится в тебе
вот
Жюльет Бинош
она
в фильме «три цвета: синий»
царапает руку о каменную стену
и здесь, если даст нам Господь,
мы увидим картину
в этой местности ничего нового,
даже прохожий француз кажется
камышом, сорванным мальчишкой;
брошенный у обочины он созерцает
но
если жертва будет достаточна
если в исступлении потлача мы
отдадим все
то эти заученные переулки, эти забытые объективом, но не сандалиями
дороги, тропинки,
этот раскалённый июньским солнцем
асфальт
и в такт осыпающий холодом лес
и лицо одной приветливой брюнетки с каре
— обретут чудо
мы обретём чудо,
мы встанем перед Ним на колени

и ты услышишь руки киноаппарата
они тебя нежно погладят
и ты отправишься
в сладкий сон

 

ПОЭМА ПО УЦЕНКЕ

1
Вопрос Первый:

Али, ты пишешь за своим столом вечером,
когда самое время для этого?

нет, я хожу по магазину и перебираю
товары руками в поисках скидок и
пишу [скидка 10%] иногда живу в постоянной скуке и
пишу [скука пять по цене четырёх]

Хватит паясничать
это стихотворение не магазин образов
это стихотворение afterparty
на котором ты собрал свои уценённые слова

но только здесь на этой барахолке
ты найдешь
усатого господина на волге,
с золотящимся Возрождением в руках
только ты узнаешь портретик в его ладони
только ты заберешь его домой

я думаю это не стихотворение,
а поэма
поэма уценённых слов

 

2
Вопрос Второй:

какую поэму ты сегодня напишешь, Али,
бедный наш мальчик с именем нерусским?
какую эйфорию ты обретешь от нового фильма?
[амедиатека пробная неделя в подарок дальше 399 р. в месяц] на что ты наткнёшься?
где твоё совершенство за 2999 рублей?

если устроить свой быт,
найти в нем радость,
то ты будешь
счастлив
эта поэма не будет поэмой вопросов
над тобой и внутри тебя будет
сиять один бесконечный ответ
[ответ бесценен для всего остального есть MasterCard] и я смогу довести это до конца

это твоё совершенство за 2999?

да

это твоё совершенство за 2999?!

другого нет

 

3
Вопрос Третий:

Как обстоят дела с поэмой, Али?
Обратил ли ты всю свою жизнь,
В товарно-денежный эквивалент?
И как у некоторых любовь твоя еси товар?

И любовь и рука кормящая —
укус жадных челюстей
и фильм и рождение его
подобие валюты,
но мы забыли о
нежности
если добавить в сумму покупки
скидку на нежность
получится почти любовь
[предъявите карту «нежность» на кассе
и получите скидку 10%] и пусть это будут хоть
и товарные,
но
товарно-нежные отношения