Анна Гайда. Родилась в 2002 году. Выпускница семинара поэзии Тиграна Туниянца в Открытой литературной школе Алматы. Закончила музыкальную школу N5 имени Мукана Тулебаева. Является руководителем арт-студии DiYes. Публиковалась в рубрике «Звательный падеж» на сайте «Полутона» и литературно-художественном альманахе «Артикуляция».

***

я хотела хоть раз приготовить тебе утром кофе
смотреть как ты спишь

сейчас лежу в кровати
смотрю на свои руки
мне девяносто лет

каждый день
восемьдесят четыре года
просыпаюсь в шесть утра
иду в соседнюю комнату
смотрю как ты спишь
(тебе до сих пор восемнадцать)

готовлю кофе
ставлю чашку на стол

мне девяносто
иду по городу
всегда знаю где ты

мне девяносто лет
я хотела хоть раз приготовить тебе утром кофе
смотреть как ты спишь

восемьдесят четыре года
каждое утро
ты открываешь глаза
и не понимаешь как оказался здесь

память возвращается
вчера ты не хотел ночевать дома
там кофе не делают

Алина Данилова. Родилась в 2000 году в г. Николаеве. Учится на втором курсе КНУКиМ, специальность — менеджмент социокультурной деятельности. Участница литературной группы «Альтанка». Является участницей проекта поэтических импровизаций в г. Николаев и г. Кременчуг (2017). Курирует проект «Эксплуатация текста» (2018-2019 гг.). Публиковалась на  порталах «Литцентр» и «Полутона», в литературных альманахах «Соборная улица» (г. Николаев) и «Человек слышит какой-то момент» (г. Житомир), в журнале «Воздух».

***

дом это там где ложится моя голова утром ночным
нутром закрывает плотно глаз два
(города слились)
не временно или не навсегда

и снится склад
я (1шт), нина (1шт), финик (1шт)
саша (1шт), мышь (1шт), такуша (1шт), охранник (12шт), лагерь (0,25шт), пионер взрослый (11шт), пионер средний (8шт), телега большая (23шт), пленка полиэтиленовая (не успела), мяч волейбольный (2шт), мяч футбольный (1шт), воланчик (1шт),
ракетки для бадминтона (2шт)

и шли мы примерно как
если бы нам ничего не сказали
наш это дом теперь или убежище или нет
смеялись стремительным эхом мимо
бетонных колон отбивающих нашу дружбу
как мы сошлись — просто на
гладком бетоне торчала трава
прорастала сквозь нас хрупкими буквами
e x i t o r e n t e r
we haven't knew what is it yet
we don't know where we go and
where is our necessary door

как оказалось проход у каждого свой

поки ми блукали — зустріли пристаркувату подвійну пару
одна просила вийти, інша їх не пускала

то були нє нашиє двєрі

саша, мышь и такуша гали
нина отстала в холодном потом оказалось подвале совсем одна
он бил её крысами по толстой прозрачной шкуре
пришлось отрастить — она вход ищущий выход

Я с финик выпала на пионеров в желто-зеленой форме
ребята застряли тут
два самых старших — несовершеннолетние в 88
небрежно стояли возле дверей
мы чуть подождали, у них пропал маленький мальчик
(мы улыбались — боялись остаться с ними или быть этим мальчиком)

we have found our exit
maybe it is enter

we have become a little grass

Максим Дрёмов. Родился в 1999 г. в Симферополе. С 2017 г. проживает в Москве. Студент образовательной программы «Филология» НИУ ВШЭ. Стихи публиковались в журнале «Воздух», в интернет-проектах TextOnly, «Полутона» и Stenograme.

тигр нападающий на спящего

иногда я забываю как снести строку.
а на улице расходятся два её собственных края —
расползается мокрое тесто их. тоже сносят.
что-то сырое — недостаточной проварки. а сбоку:
улица где три крафтовых бара соседствуют — идут
подряд. а мы выходя подряд — каждый из каждого —
видим зайца и дуем за ним, видим бутылку: пустую —
свободно об неё спотыкаемся, видим незримые
плиты городского пространства — нематериальные
одуванчики между просвеченными траекториями
велосипедных фраз. а на подоконниках пьют
только эти — кофе. глазница кофейного зерна
хрустнула забросив крюк запаха вдаль — и вверх.

о солнечный путь! мокрая ночь — свастика привычных
маршрутов: тёмный логос у циолковского, тёмный
бургер по купону. тёмные развилки бытового:
единица подаваемая мягкими руками. кролик
был в каких перчатках, не помнишь? заклятие ответа
сухой горох разъединённых ртов. предвестие
настоящего разговора. а в пространствах
белых комнат люди совершали остраненные
действия и не глядели на нас; кто-то уже
и заканчивал совершать. ты уснул — и внутри
капитанского голоса — директивного —
наметился рык.

последний жив насильник на земле. последний
фашист, иуда, житель неподвластного нам
куска темноты. сидели на ступенях где пепел
скатывается как камень сизифа или прыгает
как лягушка по камешкам — кому как угодно.
а умные люди поодаль приумножали его количество.
а я рассказал сон как я стоял на обзорной площадке
и текстуально воплощённый враг озарённый молниями
выплывал откуда-то снизу — было зловеще и вместе
с тем прикольно. посмеялись; искрами отметили
траекторию молний которые предстоит нам
наблюдать. ты сдал свой экзамен? а транспортные
средства сгустками убийственного воздуха
появлялись из игрового тумана (из-за пределов карты)
быстрее своих настоящих сестёр и братьев.
а маяки многовековой традиции вырождения
были где-то под носом только что — но нет уже нигде.
что нам делать теперь когда мы счастливы?

Лиза Каменская. Родилась в Обнинске, окончила журфак МГИМО и курсы WLAG. Писательница, ведет блог в телеграме, редакторка и создательница литературного онлайн-журнала НЕЗНАНИЕ.

***

у тебя в матке
спрятаны шоколадки
по фаллопиевым трубам
течёт молочный коктейль

ноготки — мармеладки
наши детки будут
коконом сахарозы
губки сливочные помадки
пальчики кукурузные палочки

***

ты мужик
твой локоть обдувает ветер
твою тачку моют мужики
чьи локти сушит солнце
твою еду готовят женщины
чьи локти стирает ковёр
твой мир покоится
на локтях твоих отцов
мужиков
ты мужик
я выверну тебе локоть

Мария Толмачёва. 20 лет. Родилась и живет в Киеве. Пишет тексты на русском и украинском. Ранее не публиковалась.

***

папа в детстве рассказывал про двух исследователей они
одновременно из пункта а выехали открывать северный или открывать южный
короче то место где холодно и один взял с собой собачек а второй лошадок
в общем не стоило брать лошадок
это страшная история который с собачками выиграл а который с лошадками проебался конечно
и долго умирал и все умерли вот такая вот экспедиция
мне потом снились эти кони я думала кошмар
они жевали мои волосы я говорила всё это сон и забиралась греться в их желудки
было как-то спокойно на самом деле ничего особенного
лучше чем снаружи по крайней мере и к тому же я знала что это не навсегда
я считала один два три четыре сквозь кожу животного завывает вьюга
пять шесть семь её вой превращается в басистый голос это
папа будил меня в школу заставлял одеваться теплее натягивал на меня шапку и двенадцать свитеров
лампа в прихожей светила неприятно жёлто я застёгивала пуховик
шнуровала ботинки папа учила как правильно
укутываться в шарф и когда я восемь девять десять выходила на улицу
я представляла себя в лошадином желудке

***

как любил я тебя тогда когда летом клубнику
ели на кухне и ты облизывалась а я
стеснялся сказать тебе: «даже если бы ты превратилась однажды утром
в огромного жука то и тогда я бы
не разлюбил тебя и носил бы тебе молоко в блюдце и подметал бы в твоей комнате и яблоки прятал бы» но у самого
яблоко в глотке застряло но весь я сам
был гигантским насекомым отвратительным и от каждого твоего выдоха
разлеталась по кухне оранжевая пыльца
и оседала у меня на крылышках

я не мог поднять их милая я не мог
извинялся и ты не догадывалась почему

где же вся моя немощность где же все мои крылышки ничего лучшего
после со мной не случалось
все эти чувства теперь
как мёртвые дальние родственники и для приличия нужно погрустить на похороны приехать а там стоишь безучастно
смотришь на комья грязи и разве что черенок от яблока
изнутри царапает горло