Участников короткого и длинного списков Премии Аркадия Драгомощенко чествовали 16 августа в Москве в Центре Вознесенского, где при большом стечении публики состоялись Большие поэтические чтения, в которых участвовали авторы из лонг-листа, жюри, номинаторы и организаторы, а затем были объявлены имена троих финалистов Премии этого года.

Премия Аркадия Драгомощенко — международная независимая поэтическая премия для молодых авторов, пишущих на русском языке, учрежденная в 2014 году. Традиционно вручается в Санкт-Петербурге. В 2019 году в лонг-лист Премии вошло 25 подборок авторов из Украины, России, Латвии и Казахстана. Часть из них были выдвинуты из опен-колла, впервые объявленного Премией в этом году. Решение объявить опен-колл мотивировано стремлением Премии сфокусировать внимание на авторах, остающихся пока за пределами поля видимости читателей и экспертов, и в первый же год принесло значительный результат: в опен-колл поступило 114 подборок из 33 городов России, Украины и Казахстана, а один из участников опен-колла — ранее не публиковавшийся поэт Даниил Задорожный из Украины — по результатам голосования жюри и номинаторов прошел в шорт-лист. На взгляд организаторов, появление нового механизма выдвижения поэтических подборок на Премию (наряду с сохранением традиционного, когда авторов выдвигают номинаторы) способствует тому, чтобы Премия Аркадия Драгомощенко выполняла свою главную задачу: согласно регламенту Премии, это выявление «актуальных поэтических практик, которые остро откликаются на вызов времени и способствуют новому пониманию “поэтического”».

Подборки поэтесс и поэтов, вошедших в лонг-лист Премии 2019 года, вместе с сопроводительными письмами номинаторов опубликованы на главной странице сайта Премии.

По итогам общего закрытого голосования номинаторов и жюри в шорт-лист вошли:

Влад Гагин (Россия, Санкт-Петербург)
Егана Джаббарова (Россия, Екатеринбург)
Даниил Задорожный (Украина, Львов)

Специальным упоминанием жюри отметило подборку Анны Родионовой (Россия, Нижний Новгород), которая также была представлена на соискание Премии в этом году.

В жюри 2019 года вошли Анна Глазова (председательница жюри), Сергей Муштатов, Илья Кукулин, Екатерина Захаркив, Кузьма Коблов и Борис Клюшников.
 

 

Комментарии жюри к шорт- и лонг-листу

 

Председательница жюри Премии Аркадия Драгомощенко—2019 Анна Глазова:
При всех отличиях в поэтике и контекстах, финалистов этого года объединяет острое ощущение существования на перекрестье личного и политического. Для Влада Гагина это перекрестье образовано речью размышляющего, погружённого в философское осмысление реальности субъекта, и прорывающимся сквозь эту речь чувством то тревоги перед ускользанием критической ясности мысли, то упорства в фиксации внимания на ней. Номинатор Виталий Лехциер формулирует эту поэзию как «попытки персонального практикования критических и психологических усилий, сродни тем психологическим усилиям, которые предпринимает “человек, переживший инсульт”».

У Еганы Джаббаровой столкновение личного и политического происходит в эмоционально заряженном поле восприятия себя как субъекта, выстраивающего непростые связи между разнонаправленными силами: между религиозностью ислама, осмысляемой из позиции секулярности, и поиском себя как женщины, наследующей патриархальной культуре; и между любовью к русскому языку и солидарностью с носителями арабских и тюркских языков. Стихи вращаются этими разнонаправленными силами так, что номинатор, Лида Юсупова, говорит о них как о «кружащихся дервишах».

Особенно интересно, что в этом году в шорт-лист попала подборка Даниила Задорожного, билингвального автора, пока практически не известного читателю. Как и у Джаббаровой, говорящий здесь субъект существует на пересечении языков — украинского и русского. Однако здесь это не взаимопроникновение языков, а принципиальное разделение внутри занятого рефлексией субъекта: в этих стихах нет ни вкраплений украинских слов, ни лингвистических или культурных маркеров. Единственное такое слово — мова — упоминается для обозначения той чёткой границы, которую поэт каждый раз должен пересекать, переходя на другой язык. И именно это строгое деление позволяет почувствовать то политическое напряжение, в котором сегодня существует автор, пишущий на языках стран, вовлечённых в военный конфликт друг с другом. Этот конфликт поэтический субъект решает тем, что живёт обоими языками и, как пишет Янис Синайко в сопроводительном письме, связывает «историю происходящую с историей мыслимой».

Ещё я хочу отдельно упомянуть подборку Кати Сим. В её стихах ясно слышится ритмическая строгость, сразу задающая тон структурированной, фонетически организованной речи. Вместе с тем этот строгий тон лишён той формальной жёсткости, которая свойственна модернизму, а лёгкость создаётся своеобразной отрывочной нарративностью и переключением регистра в разговорность. В этих стихах энтропия дробящихся сюжетов и разговоров парадоксально сочетается с сильной тенденцией к упорядочиванию. В сопроводительном письме Виталий Лехциер тоже отмечает странную двойственность мира в этих стихах, обозначая её как «гибридную онтологию».
 

Член жюри Премии Аркадия Драгомощенко—2019 Екатерина Захаркив:
 

Комментируя сегодняшнюю ситуацию, сложившуюся вокруг молодого письма, я бы для начала определила контекст, в котором мы сегодня существуем — и в который также вписан и с которым переплетен поэтический дискурс. Поэзия сегодня действительно мобильна и динамична как никогда, внутренние отношения письма с языком, и внешние — традиции с синхронными практиками — принимают характер постоянного обновления и требуют нового аналитического подхода, который мы все еще не изобрели. В смысле рецепции поэзия тоже находит новые каналы — она появляется между новостными сводками во френдлентах социальных сетей и, таким образом, адресуется к более случайному читателю (необязательно интересующемуся поэзией) и активно вовлекается в повседневное. Социальное и политическое выражается не только прямым высказыванием, но и посредством модифицированных дискурсивных стратегий и способа реализации — поэзия процветает за пределами печатной индустрии. И это достаточно важный момент — если совсем недавно мы говорили о «темной», герметичной поэзии, доступной небольшой аудитории (как правило, ограниченной академическим или литературным сообществом), то сегодня, как мне кажется, вопрос о доступности поэтического высказывания заменяется не его понятностью и прямолинейностью, а его дистрибуцией.

Поэты сегодня настаивают на инклюзивности, которая подразумевает не только разнообразие авторов и частных поэтик, но и разнообразие того, что можно считать поэзией. Интернет допускает различные форматы, основанные на присущих ему тенденциях: он подразумевает эклектизм, свободу формы письма, он вытесняет поэзию из ее традиций и теоретического контекста, расширяя или разрушая существующие интерпретации. Появляются такие практики, как, например, «микропоэзия», поэтическое высказывание накладывается на визуальное содержание, сливается с информационным потоком. Бриджит Стеллерс, авторка статьи, посвященной поэзии миллениалов, пишет: «новаторство в поэзии принадлежит новому поколению, и те, кто утверждает, что “поэзия мертва”, будут удивлены, глядя на ее молодое лицо», подразумевая, что именно поэтика, представленная молодыми авторами, во многом сформирована интернет-пространством.

Я бы хотела отметить короткими репликами три подборки из лонг-листа, представляющие большой интерес в рамках ситуации, описанной выше. Это подборка Анны Родионовой, удостоенная специального упоминания жюри, и подборки Марии Клиновой и Лолиты Агамаловой.

К разговору о поэтике Анны Родионовой логически подводит рассуждение о том, в чем состоит отличие новых практик, «опутанных сетью», от исторически предшествующего осмысления технологий в поэтическом письме. В целом можно сказать, что новая поэтика пытается выйти за пределы фетишизации цифровой реальности. Такое определение, как «постинтернетная поэзия», вероятно, лучше всего соотносится с мышлением, которое проявляется в стихах Родионовой, поскольку подразумевает, что эта практика не могла существовать до изобретения интернета. В частности, я бы отметила отображение в поэтике Анны свободных информационных напластований и бессубъектной интеракции данных — когда каждое прочтение порождает новую связь между контентом и контекстом.

В последнем номере журнала [Транслит] я поговорила с Анной о ее подборке, которая также была представлена для участия в Премии, и я задала следущий вопрос: «Сохраняет ли поэтический текст сегодня отличие от любого другого текста, дискретного, бегущего, тотального? Может быть, поэзия таки “вышла на улицы” в том смысле, что она растворилась в неожиданных текстовых связях, рассыпанных по всему горизонту зрения?».

На этот вопрос Аня ответила так (я привожу фрагмент ее ответа): «Поэзия (в своем пределе) подвижна и находится не там, где ее моментально узнают. Можно сказать, что поэзия сохраняет отличие от “любого другого текста” в своей неуместности: это каждый раз немного не тот текст, который ожидаешь увидеть».

В сопроводительном письме Евгения Суслова отмечает, что поэтика Родионовой направлена на освобождение языка от дискурсивной инерции. Я бы добавила от себя, что такое стремление подрывает властные механизмы языка и трансформирует его в чистое взаимодействие, подобно тому, как можно сказать о музыке — в качестве коммуникации, лишенной семантической обусловленности.

Эта реплика может послужить мостиком к разговору о поэтике Марии Клиновой. В интернет-пространстве процесс чтения во многом ориентирован на фрагментарность информации в условиях быстро «скроллящейся» ленты новостей, перемещения со страницы на страницу, репрезентации разных типов трансляции данных («окна», «вкладки», сообщения и т. д.) и поэтому для того, чтобы замедлить восприятие текста в современной поэзии используются различные функционально-прагматические приемы (как, например, синтаксические и семантические ненормативные конструкции, нарушающие привычные стратегии дискурса). В поэзии Марии Клиновой, однако, обнаруживается особый способ вовлечения в «медленное время» в ситуации быстрых коммуникаций. Ее метод максимально неагрессивен и экологичен, как пишет Лев Оборин в сопроводительном письме. Как мне кажется, ее поэзия тоже напоминает музыку и в данном случае не только как чистый открытый контакт, но и на формальном уровне — эти стихи полны мелодических созвучий, особой «тягучести», «волнообразных» повторов. Это очень важный жест, встроенный в бережную непротиворечивую силу, деквалифицирующую речевую актность. Высказывание Клиновой освобождено от интенции и желания прямого воздействия, но при этом находится под высоким чувственным напряжением. Повторим, что площадка для коммуникации — в том числе поэтической, предполагает, по словам исследовательницы цифровой культуры Мелиссы Гронланд, «режим крайней публичности — с вечно маячащим на горизонте призраком респондента». Это, конечно, рождает высокую степень тревожности и ответной агрессии во многих текстах молодых авторов, но только не в текстах Марии Клиновой. Ее респондент оказывается неопасным и любовным.

В отношении поэтических тенденций, которые, как мне кажется, явственно проступают в поэтике Лолиты Агамаловой, можно отметить возвращение к романтическим понятиям, подразумеваемым в «новой искренности». Но сегодня мы воспринимаем «новую искренность» только в одном смысле — как что-то, временно приостанавливающее иронию. Это не означает, что субъект высказывания настолько наивен, чтобы верить, что его или ее песня о любви — единственная настоящая песня о любви. Это означает, что в настоящее время, именно эта песня оказалась в радикальной оппозиции по отношению к другим, и поэтому она должна передать как можно больше истины, глубокой интеллектуальной рефлексии, страсти — настолько много, насколько это возможно… (на каком-то уровне подразумевая тем самым, что такое высказывание возможно в принципиально других языковых координатах, а также реальности в целом). Таким образом, быть искренним — это не естественное качество, а сознательный выбор. Эти соображения коррелируют с тем, что написал номинатор обсуждаемой подборки Илья Данишевский: «стихи Агамаловой требуют от реальности перемен, как логичное следствие спаянности времени и письма: созданные реакцией на культуру насилия, культуру лицемерия и культуру вторжения в любовную жизнь, мы должны видеть их не только стихами, но формой частного активизма». Для меня очень важно отметить этим высказыванием поэзию Агамаловой не в качестве фем- или квир-письма (но и учитывая эти ориентиры), а именно на этом уровне — частного активизма — что образует осмысленный и ярко очерченный вектор поэтической практики на сегодняшний день.
 

Член жюри Премии Аркадия Драгомощенко—2019 Кузьма Коблов:
 

В центре внимания при чтении подборок шорт-листа для меня оказалось то, что я для себя называю «шагом к прояснению». Это три совершенно различных движения к прояснению, совершенные с разных сторон. Если некая заведомая, безусловная ясность оказывается основанием номинированных на премию стихов Еганы Джаббаровой, то движение, составляющее эти стихи, можно назвать не прояснением, но предъявлением обстоятельств. И во тьме, со всеми её мрачными атрибутами, выявляются, выводятся на поверхность обстоятельства, резко проясняющие очень мрачные или туманные события.

Даниил Задорожный совершает движение в сторону голоса ума, удаляясь от языка, от подозрения к нему, итак уже привычно-пристального. Он движется с картезианским сомнением в основаниях этого предприятия (письма). И в этом его практика, кажется, находится ближе всего к АТД, что и подчеркивает его номинатор Янис Синайко. Случай Влада Гагина, по-видимому, таков, что несомненной здесь оказывается только неопределенность. Стратегия паука — он плетёт сеть (я бы назвал это просто «сеть интересов»), в которой путаются эпизоды. Они теряются, когда им предъявлен вопрос «что происходит?». А что происходит? Но ясность обретается внезапно — в растерянности. Становится ясно, что ничего непонятно, и когда эта ситуация раскрывается, её можно заполнить высказываниями.

Также я хотел бы сказать о своём собственном шорт-листе, о том, что именно это значит (у меня, вероятно, будет время поговорить об этом на открытых дебатах в Петербурге), сейчас только отмечу, что это Мария Клинова, Василий Карасёв и Даниил Задорожный. Я составил свой шорт-лист, как бы противопоставляя его тому, что мне не понравилось в некоторых стихах последнего времени. В лонг-листе этого года я уловил одну неприемлемую для меня линию или может быть даже больше намёк на неё. Возможно, линию очень изобретательную, но скорее эксплуатирующую какие-либо из открытых в последнее время возможностей языка. И это более функциональные стратегии, совершающие целенаправленное поэтическое движение. Я считаю, что прежде, чем выбирать какое-то из действий, осуществляемых при помощи поэзии, нужно еще раз всерьез подумать о том, как вообще стихи действуют, что они умеют. И в этом потоке «направленных сил» я разглядел несколько блуждающих полей, пятен. Именно в них я увидел то, что мне захотелось назвать для себя «свободной формой»: письмо, очарованное мышлением и подвижное, но его движение не преследует никакой цели, не обещает никакого дополнительного достижения, кроме неизбежного изменения. Потому эти стихи ненадежны в предъявлении актуальных тенденций, существующих в письме. Они скорее обещают собственное развоплощение, чем утверждение. Они готовы взорваться.

И отдельно я бы хотел сказать что главное, самое свежее впечатление этого года — поэзия Анастасии Финик, диверсия, о которой обязательно будет сказано в более удобный и просторный момент.
 

Член жюри Премии Аркадия Драгомощенко—2019 Сергей Муштатов:
 

Выходя из класса настроил себе (скоростным недолгим зимовьем зачем-то) систему определения окружающих: «проходимцы (ханурики\захватчики)», «родня (близкая\дальняя, что о родстве не догадывается)» и «вестники (большая редкость и подарок в жизни каждого)». С первыми проще всего. Стремительны и юрки. Им всё и сразу. Им владу над морем хоть вскользь над столбами вкопанными. Они догадливы. Живут на подножных подносах по цепи кругом требуют береговой корм углов. Они не задерживаются. Со вторыми следует соглашаться. Списки их поручений — байдарки без края. Любовь их — волновой разрез шифера или ремонт весны отмен поездок в холодно\горячо. Лучезарные тюки всё норовят залезть на колени садов\огородов требой. Третьи. Увидишь его — и пропала грамота, потеряна речь, сам не свой и дыхание — змей (воздушный) в ветках битые постаменты. В росе трудяга. В дельте пустот. Лхагтонг. Глаза широко открыты. Где? Я? Не-ум. Видение боковым полем. Ясно, что теперь ничто не будет как раньше! Спасибо. <…>

Полёт Кати Сим завораживает и проясняет отношения с жизнью на полях. Данность. Так. Воздушная тревога прямо на границе сред весть тел допустимых временных срезов. Там «Отростки, так странно похожие // На сухую куриную кожу // Должны отпасть — // Мы // Отказываемся от тела // Ведь ещё по дороге домой // Онемевшая челюсть // Отказалась произносить…», возможность иной формы «…тело забирая у ветра, бесцветного мудреца, // пусть он станет слоном и конём, дымом, пусть только не // остаётся в руках». Чаще хватает вопросов. Немногие долетают до области призывов\решений. Сим удаётся: «Ты отдели // Радио от оврага // От молочая // Память булавки от школьной // Географической карты // От следов провода на спине.». Там «Зверь сгущается и садится тебе на плечо.», кажущейся простотой букваря ВСЁ БОЛЬШЕ подкупает, там «Глаза есть основа основ, смотри // через брата-колибри…», когда «Шерсть летит». Постепенное тело возвращается. Даёт побеги. Изменённое. <…>

Полёт Александра Смирнова предлагает собраться и быть готовым. Ко всему. Не стараясь понравится отсылами, перебиранием громких кодов-имён-слоёв. Рискуя. Обходясь неочевидным. В строительных ли носилках навыворот, в обоймах избытка, в насаждениях «внутренней описи», где «кинолента (разглядывает у моря она преодоление…», где «взгляд редко // крошится надвое…», где «в доступном узоре через твёрдый материал пор кто-то приходит…», где «…ошибка не обозначает стирать теплокровность в новом текстовом…», где «до перехода возникающего ответного маршрута к бескрайнему прикосновению…», где «Пение над пшеницей фокусирует расстояние… закапываю градусник в ответ…», где «…вербальное кровообращение…», где «лед сзади без информации в сечении размещённого зверя…», где «побережье напоминает 1 раз…», где «…кратковременные деревья со // скоростью велосипедиста перед сидящем в парке имени павлика морозова наблюдают // задержания…», где «…между ними нет стен человека…», где «кто-то без кожи и мяса своего без пыли незаконченный // без плотных форм желания…», где «…не понимаю что меня окружает но возможно лес в северной части волос». <…>

Ноги Смирнова и Сим на земле. Не поддаваясь ловушкам высокого напряжения только то людской модели мира приносят весть про равноправие всех созданий. То цепкие («Первые после света»), то расфокусированные («…огонь разобрать…»), трезвые глаза посетителей разных частот, не знакомы с правилами для низкочастотной тюрьмы. Не машинный полёт. Зыбкое, но уверенное дерево-действие. Прерывистое. Тонкое. Многомерное. Непростая задача — дать голос тем, кто лишён его, тем у кого он неслышен вовсе или приглушён излишними пожеланиями, подробностями и произволом человека, разумность, избранность, которого под сомнением. В том числе и эта эко-часть работы (где «этот лес наступил», где так просто «потеряться у горловины…») каждого из Поэтов, показалась мне значимой. Есть в их вестях-ветвях и следование определённым ценным вечнозелёным канонам и доступы к общему и щедрость и что-то вовсе иное (неотделённое от всего), чему нет имени. Ещё.
 

 

О премии

 

Международная Премия Аркадия Драгомощенко создана для авторов, пишущих на русском языке, возраст которых не превышает 27 лет. С 2019 года над Премией работает независимая команда кураторов в лице Галины Рымбу, Елены Костылевой, Никиты Сунгатова и Станиславы Могилевой.

В 2019 году премия будет вручаться в пятый раз. Финальные мероприятия премии пройдут с 5 по 8 сентября в Санкт-Петербурге. Лауреат премии получит вознаграждение в размере 70 000 рублей, два финалиста — по 15 000 рублей. Лауреат выбирается закрытым голосованием жюри после открытых дебатов Премии, в которых, кроме членов жюри, участвуют номинаторы и кураторы премиального процесса. Также по регламенту Премии лауреат текущего сезона становится членом жюри в следующем сезоне.

Программа финальных мероприятий Премии Аркадия Драгомощенко будет опубликована в ближайшее время.

Следите за новостями премии в пабликах в ВКонтакте и в Facebook.