Родилась в 1997 году в Грозном. Живет и работает в Москве, учится на философском факультете ГАУГН. Сфера научных интересов — новые феминистские онтологии/эпистемологии, utopian studies, философии аффектов. Публиковалась в журналах «Остров», «Гендерные исследования», в онлайн-изданиях «Полутона», «Сноб» и «Ф-письмо на Syg.ma». Активистка лесбофеминистского и левого движений.
Сопроводительное письмо номинатора Ильи Данишевского:
Главное в текстах Агамаловой — их нарочитая отстраненность от «желания писать стихи», от профессионализации, от наработки социального капитала, постановки слов в правильном порядке, — это бытовая заклинательная практика усмирения аффектов, называния их по именам, приручение, превращение в оружие, именно здесь «личное = политическое» развертывается через пламя (и очищающий огонь, и огонь возмездия). Письмо здесь — соучастник постоянной модерации Я, почти мистической практики осознанности; Я поэтессы призывает на себя и очищающий огонь, и огонь возмездия, отсюда крайне редкая ответственность за создаваемые смыслы и невозможность письма вне создания смыслов.
Письмо и политическое время для Агамаловой конгруэнтны, и поэтому первое постоянно трансформируется, вбирая быстросменяемые реалии, всасывая фрагменты (изменений) биографии и жизненной фактуры, и мне интересен перелом, после которого балансирующий между стихами и прозой «Лесбийский дневник» превращается в буквально стихи, а стилистическая сложность проходит через изгнание духа Моник Виттиг (которая возвращается ностальгически в виде эпиграфа). Это тексты дикой облучающей силы, не способные признать (даже предполагаемого) бессилия, они требуют от реальности перемен, как логичное следствие спаянности времени и письма: созданные реакцией на культуру насилия, культуру лицемерия и культуру вторжения в любовную (именно любовную, а не только лишь сексуальную) жизнь, мы должны видеть их не только стихами, но формой частного активизма.
ПОРТРЕТ ЛЕСБИЯНКИ В ЮНОСТИ
Dilige, et quod vis fac
в саду фаллических регалий
в саду аддикций
ты знаешь, где главный цветок
распускается охуевшими письменами
и я пишу тебе письма, скрываясь в густых садах:
я люблю твои медные кости
я люблю твой пупок распускающийся сухими
корнями переплетенных схваток в подобии
органической преддискурсивной и однополой ебли
я люблю твои родинки складывающиеся в язык
разрезающие язык в сумерках позабытого языка
в шрифт лесбиянки и зуботычинку брайлев
я люблю твои волоски напоминающие
о перспективной ебле в семантической ржи
и здоровых жуков под зубами под простынями
в корнях золотых корней золотых вещей
все в этом мире напоминает мне еблю
«N просыпается, смотрится в потолок
и все в этом мире N напоминает еблю
иногда она выходит в мир чистого
знания, чистого вещества,
но чаще
даже чтенье Плотина, Порфирия или Прокла
говорит ей о ебле»
все в этом мире напоминает мне еблю
я смотрю в потолок просыпаясь в чаду и мы
аддиктивно переплетающиеся растения
в сердце готового слова из pornhub/ов
в этой маленькой полумещанской жизни
не спрятанной за протекающей онтологией
всех открытых фф, закрытых литератур
вблизи крысьев фантазмов,
разгрызающих горячеющие животы
молодым побегам
и все в этом мире напоминает мне еблю
когда твой оргазмический крик казался тем самым криком
разрезающим ночь, разрезающим ночь дискурсивности
где крысьи фантазмы жрут самое себя и воспроизводят себя
под крики и медленные критики распыляющегося насилия
пускай разворот той ночи давно обветрен —
в ошметках крови, засохшей смазке
и твои губы сини то ли от холода то ли вина
и мою пизду изнутри как будто изъела плесень
что было бы если
и на улице бы не предлагали сперму вместо воды
когда от бедности пересыхает горло
и ты тактично отказываешься и вспоминаешь
в святостях как шелках фантазматического огня, соляная ведьма
на огне русских радио-волн
мастурбацией лишенная всех языков которыми овладела
как мы бьемся черными треугольниками
обожженными языками
как я тебе отлизываю превращаясь в большой язык
в новый большой язык расплавляющий горькую лаву
как сад аддикций немеет и расступается
выжженными землями сдобренными кровью и спермой
и я расступаясь схватывается как я
мессианской либидинальной горечью размокая
чмокая, чавкая, хлюпая за за-языками, in a de-e—ee-ep d-yke
тесной и расправляемой прозрачными костылями
и я выдыхаю hic, говорю руками, как отец церкви:
все, что когда-либо было сказано истинного, то наше
остальное режь, побивай камнями, как тогда Сарайю
Dilige, et quod vis fac, любимая, дорогая
***
utopia наконец мы встретились
чтобы хотя бы здесь у нас было все хорошо
под пульсирующим одеялом пульсирующая пизда
темное мерцание смазки в сдавленном приближении
как utopia как пизда
ты насаживаешься в приближении
твой округленный орган подобен большой планете
в микроскопическом приближении к глазу
у стен дома, где никто не ебется
расщепляется время
и в расщелинах роются насекомые
и разносят закартографированное либидо
на своих узких спинках, распределяя тягу
свернутое в объект развоплощенное напряжение
он приближается / в это тугое сращение
она приближается / в это развоплощение
пульсация напоминает мне
о конце времен
Птолемеевом мире
где к неподвижной земле
к черной тугой в ожидании конца времени
рекурсивной этой расщелине
приближается в собственном приближении
пульсирующая пизда
завораживающая время
***
в распеве чудном означающем без значенья
где берешь себя механически
где берешь
старых замыслов вязь, убаюкивающих прощенье
забывающих азъ, забывающих не пропасть
выпадающих из, развороченных под, бесцельно
в разрыве чудном с буквой того закона
механические
как луковицы преддверья
вытеснённые на берег того канона
позыбытые, [позабытие], забытье
забывающие эсцет, превращенные в
только смыслы границами водятся водяные
только смыслы идут, вкладываясь, влитые
разворачиваясь по трубам, идущим в
пещеристое ускользающее от смыслов
на границе имен и страдательного залога
здесь возможная встреча двух
вместо двух антиномий двух
скомканных плавно слизистых квазидвух
рассекающих и задуманных под эсцетом
забывающих и размоченных событийных
где никто никогда уже никого не встретит
где никто уже никому ничего никогда
не скажет
лишь разрыв чудной
означающий без значенья
волю свою покажет / осуществится
как за-бытие, позабытИе, позабыть
как забыть/не забыть,
как чистая невозможность
ни того ни другого;
вкладываясь-выкладываясь в события
как простое, на самом деле, без перьев, двуногое
рассекать разрывать сворачивая слова
как мысль сада
набитого гусеницами и рощами
заклинающая прополощенная:
я иду по сухой траве, по сухой земле,
но вся мощь воды притягивается ко мне,
раздели ее, золотой дружок
Моисейка, в прыть, как степной волчок
и забудь и будь и отныне иди наощупь
иль оставь везде
свой кровянистый росчерк
я была бы здесь, я была бы в сырой воде
но вся мощь земли притягивается ко мне
здесь значения раскладываются в слова
здесь будет hoc, вот это и ерунда;
здесь буду я, сверкая сосками рожьими,
называть иначе все славное и хорошее,
а пока золотой язык золотой родник
как земля горит так и язык возник
ты иди ко мне на примерку слов
я стучу зубами о срез ветров
завывая зябь, расчехляя быль
собирая грязь в речевой костыль
и все будет так до тех пор пока
не забудутся связи и слова
те что будут сон те что были рябь
отправляйся лучше-ка воевать
там война идет в эту реку вброд
и молчит как рот речевой народ
здесь [лесбийский] sensus, в себя вырастая растет
как речь из меня вырастает из ветвящегося
понимания/чувства/смысла
понятие, вырастающее из губ, язык вырастающий
через пальцы, понятие как ветвь, как складка
телесности, работающая со мной через
концептуализированное, выхваченное наощупь
ощупью в понимание, сенсорные экраны
понимающие тебя без понятий, выкладывающие
какие-то фрагменты материи как формы,
отвечающие без знаков
через ощупь и понимание; найденыш-местоимение —
это меня, только mei
во всех этих меняйных модальностях (.)
понимание —
это глаз, дорогой Плотин
как органическая сборка, снимающая
цепь картезианских разрывов, и речь меня
приглашает тебя к совместности через sensus
меня не боюсь языка; возможно,
меня и тебя станет чувством, понятием, пониманием,
смыслом, значением, ощущением
или множество sensus смыкаются через раз;
в этом нет ничего такого
все течет в друг друга по-разному, через раз
(
анархическое желание, горя в mei
перетекая как, не завладевая, не тлея, не забывая
просто растет
ни секса, ни смерти, ни смеха и ни судьбы
анархическое желание где все мы
сосуществуем в ущелье, не обмениваясь
властью, слепыми монетами, последними днями
без распределений, без равновесия, а
в невесомости, лишь вырастая, горя
в потоке других вещей
всех вещей без трещин
и
самых чутких наших развалин
той прошлой чужой любви
)
***
исчезая по этому краю по этой границе
где дом, опомнясь, весь красный, весь нутряной, как
большая шишка
поворачивается, превращается
в путешествие опыта; где нет ничего, и есть
все что было, что будет, покуда
время, как только слово, не разожмется
в пустые, как мерный сон без значенья, среды
как живот, как живой, как мертвый, не снимет
с себя значение; как одежду перед водой событий
с себя снимаешь, распластываясь в пространстве
обмелевшей голодной жизни; только наоборот
это тело objectum жизни, модальность смерти
и тебя забывает там, где само берет
и любовь по кромке как смысл идет по вещи
и возможна любовь? по кромке белесых смыслов
превращаясь в смежный объект
что же с ним помыслишь
и себя забываешь там, где само берешь
* * *
разрушать, выбивать, убивать говорит она
разрушать и вмещать, выворачивая слова
где кончается Нил
начинается вся земля
где ебли апофатической разворачивается пупок
разворачивается клубок в бесконечный
прозрачный шов
наизнанке/внутри пребывая едва едва
и покоятся с миром в безмирье в кровавой тьме
безызнаночное влагалище в мерном сне
посиневшие губы, забудущие свой мир
в побеждающей ночи секиру, эфир и клир;
и обскур развернется сворачиваясь наощупь
сам себя накрывая заполнив собою Нил
ослепительной тьмой
воз-вращая, пере-бывая в точку, где вновь
с ней уже никогда не будет такая любовь
что раскрошит
и обновит оскал
в долгой ночи безвременья
и чёрного гноя
раскрывая мышцу полную красной соли
и вылизывая ее до долгой ебучей крови
и вылизывая пизду в утопической ебле
где кончается Пограничье
и потоками льется мир
реконфигурируя почву свечение черных дыр
в умирающих животах что обретают силу
за любовь за смерть за пиздец
где находишь себя в себе обнаруживая конец
где не будет конца только страшный модерн
утраты
и не будет конца изворотливых пересборок
и смятенье обскура в медленной черной ночи
что прошита насквозь нашими языками
где ее в этом месте настолько ничто не ждет
где уже никогда никто никого не ебет
***
В этом золотистом мглистом сладком аду забудь мо/я сам/ая прекрасная сам/ая сильная сам/ая неукротимая сам/ая умная сам/ая жестокая сам/ая ласковая сам/ая мо/я любимая обо всем, что зовется любовью нежностью и самопожертвованием.
Моник Виттиг. Лесбийское тело
мы ебались так как будто ебались сразу за всех
переебанных в чёрных мембранах слепящей ночи
esse est percipi, позабыв и убив в каждой дырке
скользящие червоточины
перебывая в себя переплавляя всех
собирая себя в этой ебле каждую ночь
собирая себя в этой долгой большой любви
и собрав себя так что в пизде загноилась кровь
превратилась в ров
превратилась почти без швов
регенерировались разъебанные куски
как почти без швов твоё тело пересобралось
ведь я каждую ночь искала твои куски
я думала
об этих мужчинах что разнесли тебя на куски
об этих ублюдках что съели твои куски
о медных твоих костях
в обглоданном загнивающем мясе
об этой кромешной страшной моей любви
забывая онтологические разделенности
забывая границы в переплетенных контурах
контуры не болели
мы входили в новый неуязвимый мир
и ебались так что замирало время
что матрицей становилось
розовое влагалище
новой утопии
мир весь собрав и вывернув наизнанку
чтобы спустя три года
ты ушла от меня к правой пропагандистке
я уже вижу как она обрабатывает митинги
на которые я хожу подарив мне
поцелуй Иуды
читает Дугина а потом отлизывает тебе
языками насилия милитаризма отлизывает тебе
после вручения премии на ебаной красной площади
я знаю о ней больше чем ты ведь у нас
была нежная дружба
была нежная нежная дружба
esse est percipi нежная нежная дружба
пизда это орган познания нежная дружба
лесбийский джихад или нежная нежная дружба
лесбийский джихад начинается с верной сучки
лесбийский джихад или спор Спинозы и Гоббса
лесбийский джихад или лабрис наполовину
лесбийский джихад
carthago delenda est
она будет ебать тебя
зная все мои тексты
о твоей пизде и ее горьковатой влаге
она будет хуево ебать тебя дорогая
поскольку хорошая ебля
это вопрос политики
и потому
наша ебля когда-то тогда
была так хороша