Родилась в 1998 году, выпускница факультета свободных искусств и наук СПбГУ и Библейско-богословского института ап.Андрея. Стихи публиковались на порталах «Полутона», «Артикуляция», «Новая карта русской литературы».
Сопроводительное письмо Льва Оборина:
Я познакомился со стихами Елизаветы Трофимовой в прошлом году — и, как мне кажется, её читателям повезло — прямо сейчас везет — застать многообещающего поэта на раннем пике: перед нами широкое русское поле экспериментов, топография которого позволяет сосуществовать нежности и иронии («когда тебя венчали премией драгомощенко,/ я и стихов-то еще никаких не писала»), филологичности и футурологии, свободному и формальному стиху. Позиция говорящей, которая перемещается между этими ориентирами, удивительно флюидна — отчего флюидным становится и сам лирический субъект: «сейчас / я свечу тебе в темноте / посвистывая челюстями / вся классика литературы / написана о братьях меньших». Такое превращение в «меньшее» (обратим внимание на сознательный выпуск слова «наших») предполагает оценку кого-то «большего», но стихотворение устроено так, что до конца не ясно, есть ли в нем ещё кто-то, кроме самой говорящей: его вполне можно трактовать как опыт самосуда/ самооценки/ самозавершения. «Я занимаюсь своим воскрешением / (то есть — не мешаю Богу и молча сижу рядом)», — пишет Трофимова в другом стихотворении. Мне вообще кажется важным, что у этих стихов есть чётко ощутимое этическое основание — можно было бы сказать «религиозное», но связь религии и поэзии в том этосе, который воссоздается из стихов Трофимовой, подповерхностная, непоказная.
Думаю, что Премия Драгомощенко могла бы обратить внимание на эти стихи ещё и потому, что они находятся с текстами и литературной фигурой Драгомощенко в диалоге. Отзываясь на «Великое однообразие любви», Трофимова пишет о «великом многообразье боли», которая тоже представляется гранью любви. «Я могу написать признание в любви чему угодно», — пишет Трофимова в стихотворении, завершающем подборку. Чтобы признаться в любви чему угодно, нужно это увидеть или хотя бы помыслить. Недоброжелатель упрекнет делающую такое заявление в неразборчивости или принесении поспешных обещаний; доброжелатель обрадуется готовности поэта любовно работать с самым широким диапазоном вещей и явлений.
Подборка номинируемых текстов:
* * *
когда мы поняли
что нет родней друг другу
вот этих оборванцев
в мир приезжих
мы сразу оттащили их в застенок
под левый мой сапог просящий каши
как больно гнать двоюродного брата
с троюродным грешить и есть консервы
мычащих деловитых разговоров
когда о детстве только бы о детстве
хотелось бы
а может не хотелось
а было всеединым страшным чудом
валиться на пружины раскладушек
и там летать летать летать ночами
и вот теперь
прозревшие внезапно
они лежат и дышат в том овраге
на зеркальце одно и на другое
мы их с тобою не добьём конечно
* * *
летом
в парке твоегомоего города
хорошо стоять у реки в серый день
и вдыхать ни с чем не сравнимый запах
на четверть чего-то гнилого
на четверть бежево-свежего
на четверть страшнохолодного
на четверть самого нежного
недавно
я открывала рот перед зеркалом
и думала
за что я уродливо-рыбная?
сколько лет мне еще пучеглазиться
на такой глубине недокитежа?
Сейчас
я свечу тебе в темноте
посвистывая челюстями
вся классика литературы
написана о братьях меньших
* * *
о сестра моя во распродаже
с ненавистью смотрящая на лукавую руку мою
протянутую к страшненькой кофте в цветочек
прости меня недостойную!
и да умягчится карающий взор твой
когда ты увидишь семь лишних моих килограммов
облупившийся лак на ногтях
непонятную куртку соседки
ты прекрасна
ты победила
* * *
чем безнадёжнее видит себя человек
тем сильнее растерянность
любит его
гладит уставшую голову
«потерпи» — говорит —
«я — исчезну»
* * *
я занимаюсь своим воскрешением
(то есть — не мешаю Богу и молча сижу рядом)
люди в таких ситуациях обычно лают
«не стой над душой»
но у нас немного иная ситуация
я говорю грубым
некрасивым языком человека
выдравшего этот самый язык из недр самого себя
по примеру Святой Люсии
я подам его на тарелочке
ты любовь моя
русский космист
прерывистый астронавт
дорогой вечный спутник
войди в заброшенную лабораторию
своего несчастного блеклого сердца
тот кто сделал тебя полумёртвым и нищим
этого не хотел
* * *
обида влюблённости в человека старше тебя такова,
что в промежутке между пятнадцатью и двадцатью пятью
каждый год приравнивается к помноженной на сто пять бесконечности
вот ты, значит, в каком-нибудь махровом две тысячи тринадцатом —
и для тебя он совсем не махровый, — уже вовсю студент лита,
а я сижу в нижегородском сквере с нежным названием «юбилейный»
и понятия не имею, что за люди — обэриуты
и ладно бы — обэриуты! — я даже не знаю, что такое
новая карта русской литературы,
и дмитрий владимирович кузьмин не читает мои квазиисповедальные экскламации
больше тебе скажу: когда тебя венчали премией драгомощенко,
я и стихов-то еще никаких не писала
так
убивалась с четвёрок
и как будто ты уже прожил какую-то большую смелую жизнь,
а всё, что делала я — приходила из школы и плакала
сражалась за право в столовой урвать лучшую сосиску в тесте
и ругалась за гаражами,
репетируя свою нобелевскую лекцию
ты кого-то любил
ты чего-то там делал
ты, быть может, организовал ненароком фестиваль всеблагого нон-фикшена,
пока я покупала книжки издательства «азбука-классика»
когда их набралось пятьдесят
я собрала их все и перевезла в комнату на улице красноармейской
нормальная страница из биографии молодого неопытного поэта
«жизнь в коммунальной квартире как гарант становления верлибристом»
а вот теперь мы идём с тобой по улице самого дивного города,
я почти не знаю, о чём говорить, хотя целых три раза мы успели потрогаться за руки,
и во мне больше нет ни прелести первокурсницы, ни наивности недавно переехавшей провинциалки —
— у нас с тобой общая усталость,
которая начинает чувствоваться именно с этого же промежутка
с пятнадцати до двадцати пяти
а потом все становятся жизнерадостней
пишут друг на друга рецензии
* * *
вот больно-то
поэзия болений
от ай до ой
букварь в одну сторонку
великое многообразье боли
под знаменное пение со стула
большая монотонность этих ах
до ох так никогда не завершённых
ты грамоте зря научил меня
как вывеску тоску твою читаю
* * *
как раньше уже не будет
ни проезда по пять рублей
ни живых ещё близких родственников
зато появится время
(с каждым часом — всё чище)
когда надоест мыслить искрами
пугать последнюю оставшуюся бабушку специальной терминологией
и испытывать трудности самоидентификации
моя щедрая
золотовечная
приходи смотреть в потолочье
когда-то мы видели как сквозь стекло
подаренного в детстве китайского калейдоскопа
а теперь пребывают сии три: дедлайны, квартплата, любовь
но любовь из них больше
* * *
лохматая беатриче
шатаясь
выходит из дома
шмыгает носом
простуда
цветёт приближением марта
её ли искал он
на кассе
в богохранимом «магните»
в каждом закрытом колодце
на кладбище пискарёвском
* * *
в те дни
когда я живу не своей жизнью
я расплачиваюсь предсказуемым упадком служебных сил
приравненных к трём литрам кофе
в самом пропащем из горе-землян
наличествует что-то настолько тонкое
(я сейчас не о чуткости
и уж тем более не о тканях желудка)
что если его разорвать
человек моментально свалится с приступом паники
и панцирь его затрепещет
расставаясь с секретами тела
как это ни странно — останутся очаровательные дилетанты
знатоки свитка о любящем и возлюбленном
сверхновые
неоткрытые
я предаю себя с остервенелой решительностью авиатора
вешаюсь на ближайшем гвозде
умираю собственной смертью
точно таким же эффектом обладает встреча с чем-нибудь настоящим
умение-смотреть-прямо-в-глаза
плач незнакомца в маршрутке
безопасность есть некий
собранный на заводе «душимоейсталь» кокон
передовые модели мощнейшего типа
строятся из шипов и объятий
* * *
1
откуда мне знать
что всё это по-настоящему
тоска — не критерий
тоска — скорее — константа
совершая действие A
отнимаю от него B
где B — это мой вечный стыд
за то что я есть чего нет
2
кто-то там говорит
женщинам нужны деньги
женщинам нужны дети
женщинам нужно внимание
да ничего нам не нужно
разве что в шесть часов вечера
ловить золотистые контуры
над вашими головами
3
я могу написать признание в любви чему угодно
признание в любви мармеладным конфетам
признание в любви родине, школе и духовно-нравственному воспитанию
признание в любви людям, которые говорили обо мне плохо
признание в любви щемящему чувству,
когда ты наконец перестаешь себе лгать
признание в любви своим бестолковости, глупости и растерянности
признание в любви самому скромному поэту фейсбука
признание в любви тому, кто сотворил всё, подвластное описанию
признание в любви Тому, кто за меня любит немыслимое