Родился в 1991 году в Ленинграде. Поэт, переводчик, филолог. Стихи и переводы публиковались в журналах «Воздух», [Транслит], «Митин журнал», «Зеркало», «Носорог» и др. Критические статьи и рецензии в журнале «Новое литературное обозрение» и на сайте Colta.ru. Автор книги стихов и прозы «Грустный Иван» (Финляндия, Керимаа: Керимикко, 2010), книги стихов «Мои мёртвые» (СПб.: Свое издательство, 2013). Лонг-лист премии «ЛитератуРРентген» 2011 года.

Сопроводительное письмо номинатора Екатерины Симоновой:

Не знаю, как других, а лично меня стихи Ивана Соколова заставляют впадать в состояние почти транса, то ли созерцательное, то ли испуганно-изумленное, точно сидишь над текучей темной водой, или слушаешь мерное шуршание нитки вышивальщицы, протыкающей грубоватую ткань, или просто странный, толкающий сердце, повторяющийся звук звенящего металла в морозном воздухе. Это поэзия возлюбленного и о возлюбленном, столь же исполненная строгого трепетного мистицизма, свойственного эпохе рыцарского романа, сколь и наполненная алкающей — именно алкающей, вожделеющей — плотской реальности, отвергаемой, но от противного — не отверженной. Именно это сочетание раннехристианских видений Св. Хильдегарды Бингенской и цветочная, живая яркость шпалер из Бальдисхольской церкви превращают стихи Соколова в уникальное явление, говорящее триедино:

Бог есть любовь,

Человек есть любовь,

Жизнь есть зрение любви.

Фрагмент номинируемой на премию подборки:

ВОЛК ХРИСТОС

Алчбой устланный и волчцами лес,
тела моего рана — лог грозный, зев
безмерный. Агнец входит, бубенчиками
подрагивая, чаша богатая с ним, что́
в ней — не разглядеть.

Трепет неведом ему пред волком
ночным, что по земли рыщет, рученек-
ноженек моих алчет. Отдельны рана
и плоть, так же и волк с ягнёнком:
липы лист, под стать взгляду звериному,
ночь рассекает, между одним
и другим ложится.

Пять голых устьев по хладной
раскинуты чаще, меж ними
таких же багряных теплится
ягодок куст — живото́чит, дрожа.
Страшно им: зверь лют, неуёмен,
вслед за мясом пожранным пуще
прежнего алкает, до утра не оставит
и ко́сти — так не позарится ли
и на ягоды?

В сердце пронзённом надёжно схоронены
ягнёнок искренний и чаянье
высот. Но и вы,
ягоды истые, не робейте. Часто плачу и сам,
столь на адову пасть волчий
оскал похож,
но смиренно, Христе, к устам Твоим
припадаю, агнца и в волке
прозрев.