Родилась в 1994 году в Гомеле (Беларусь). Окончила Литературный институт им. А. М. Горького. Магистрант кафедры теоретической и исторической поэтики РГГУ. Живет в Москве, работает редактором отдела поэзии в журнале «Лиterraтура». Публиковалась в сетевом журнале TextOnly, в журналах «Воздух», «Новый мир», «Волга», «Урал», «Интерпоэзия», «Гвидеон», Homo Legens, антологии «DisAccordi. Antologiadi poesia russa 2003—2016» и др. Лонг-лист премии «Дебют» в номинации «Поэзия» (2015).

Автор фото — Юлия Санжаревская

Сопроводительное письмо номинатора Виталия Лехциера:

Поэтический цикл Марии Малиновской «Каймания», состоящий из двух частей (первая опубликована в TextOnly, № 44; 1’2016, вторая — в печати), представляет собой актуальную и необычную вариацию документальной поэзии, выполненной на чрезвычайно сложном и неоднозначном материале — аутентичных высказываниях людей, находящихся на учете в психиатрической клинике. Неслучайно публикация его первой части вызвала в литературной среде «Фейсбука» настоящую дискуссионную бурю, — цикл актуализирует фундаментальные проблемы соотношения эстетики и этики, своей и чужой речи в практике поэтического письма, текста и тех социальных практик, элементом которых он является. «Каймания» посвящена «расколотому ”я”», — воспользуемся известной терминологией Рональда Лэнга, и ценностно, хотя, по всей вероятности, вполне стихийно реализует (поэтическими средствами) ту «политику переживания», которая в свое время была провозглашена в рамках экзистенциально-феноменологического направления в психиатрии, а потом стала одной из основ антипсихиатрического движения. В стихах «Каймании» слово целиком и полностью принадлежит самому «расколотому “я”», благодаря чему мы можем соприкоснуться с содержанием другого сознания, другим бытием-в-мире практически непосредственно, во всяком случае вне медикализированного дискурса диагнозов и симптоматики. В этом поле гуманитарный императив нарративной реабилитации и коммуникативного признания каждого, императив, заложенный в некоторых направлениях современной документальной литературы, получает особое оправдание. Субъекты речи в цикле страдают от потери внутренней, «субъектной» автономии, от утраты ими самой границы «внешнего» и «внутреннего», от социальной изоляции, от объективирования своей «самости», что выливается в том числе в переживание страшного насилия над собой. Ожог, который испытывает читатель этих сильных текстов, связан с пониманием того, что расколотость субъекта здесь — не литературоведческая метафора, а настоящая плоть реального переживания, сообщенного нам благодаря документальному импульсу, заданному автором как внутри поэтического цикла, так и за его пределами.

Материальная основа «Каймании» — это подлинные дневники его героев (представленных именами), электронная переписка с ними (иногда датированная в тексте посекундно) и устная речь, зафиксированная автором на диктофон во время личных встреч. Малиновская сочла важным экспонировать репрезентации другого, фатально-несчастного сознания, о котором люди имеют, как правило, смутное и отчужденно-репрессивное представление. Она осуществила их минимальное транспонирование в речь поэтическую, — прежде всего их фрагментацию и формальную верлибризацию. (Во второй части цикла субъект транспонирования выражен в большей степени, поскольку в этой части в отличие от первой, персонифицированной по содержанию говоримого, присутствует одна общая тематическая рамка). Вероятно, приемов поэтического транспонирования реальной чужой речи при данных обстоятельствах могло бы быть еще меньше, можно было бы эффект эстетизации сделать незаметнее под важностью этической задачи «Каймании». Этот жанр вообще предполагает этическую дисквалификацию эстетического, по крайней мере заставляя его самопроблематизироваться по дороге. Однако близкие продолжительные отношения автора со своими героями, и, насколько мне известно, согласие последних на поэтический эксперимент, более того картбланш, выданный автору некоторыми из них (у них были на то собственные мотивы) говорят о том, что цикл «Каймания» стал результатом уникальной в своем роде практики взаимного дарения поэта-документалиста и его персонажей.

Фрагмент номинируемого на премию цикла «Каймания»:

***

Константин

1

колючая проволока провода тросы как будто
опутывают тело конечности шею голову
когда иду по улице и вижу это
начинаю мысленно резать проволоку провода
и распутываю себя чтобы вылезти из этого

если тело запуталось в мысленных проводах
и проволоке начинаю
мысленно резать конечности тело череп
чтобы освободиться

такое же могу вообразить
и на родителях животных птицах
уже страшно смотреть на них иначе потом
провожу такие же ритуалы на них
мысленно режу тела
и с них снимаю

иглы гвозди иголки кактуса
любые длинные твёрдые предметы столбы железобетонные
трубы арматура
при виде их появляются мысли
что иголки в теле в органах в родственниках
вынимаю к примеру мысленным магнитом,
если не получается
начинаю резать

всё это могу проделать
на иконах или мысленных святых
если например в иконе иголки или она обмотана проволокой
убираю иглы проволоку
если не получается
мысленно со страхом режу иконы убираю всё очищаю

2

в начале болезни бывало
увидишь большое кривое дерево
и представляется что ствол
в теле и в черепе
начинаешь мысленно резать
бензопилой ствол
и вынимать из головы и тела
только тогда
становится легче

Сейчас эта мысль не пугает
заменилась более страшными
например паяю кабель там проволока типа сетки
и резко приходят мысли что эта сетка
на голове
или под кожей на черепе
или под кожей в теле
сразу ритуал
режу сетку
снимаю
если не получается
режу череп
если совсем не получается
мысленно беру из ниоткуда
новый череп
и ставлю на место старого

а самое страшное началось
как будто шея и тело превращаются в волосок
мысленно разрезаю лезвием
этот волосок
и из волоска снова трансформируется
нормальное тело