Родился в 1995 г. в Москве, публиковался в интернет-изданиях «Полутона», «TextOnly», «post(non)fiction».
Сопроводительное письмо Ивана Соколова:
Вибрации звезды Малларме (сплошь игра в кости) продолжают вбирать в неустанно ширимую ими галактику всё новых собеседников. О прямом влиянии говорить не так интересно. Хотя — да: и вокабуляр этот, и вообще сама установка Аристарха Месропяна — оттуда, из времени «конца времён», когда борьба с современностью в обоих смыслах этого предлога (да и без него) запол(о)нила последние трещины в кардиограммах поэтов.
Обращение к декадансу повышает ставки (кто ещё после романтиков настолько влип в товарный оборот на рынках Прекрасного?) — и в эту ловушку новый поэт осознанно попадает. Реалии, методы этого письма могут быть однозначно помечены текущим десятилетием, но любопытство пишущего неусмиримо, и он без всякого замешательства отправляется на перестилку пушкинских ночных холмов или на рекогносцировку ночной башни Грея-Жуковского-Парщикова. Реарсенализация в ожидании столкновения с веществом сегодняшнего необходима. Дело не в том, насколько этот ход коня нов — после статуарного месива Василия Ломакина, после аутоэкстремистской хонтологии Виктора Iванiва (падаю, чтобы выпасть, — пишет А. М.); дело в том, насколько он нужен.
Он нужен.
«Tiger runs wild», как удалось установить одной амеро-канадской поэтессе пару лет назад. Зверь звереющий: в отличие от большинства русскопишущих современников, А. М. не приручает неизвестное. Он пробует научить дикости уже одомашненное — в том числе и давно натурализованный министерством эстетики безвкусицы символизм. Как вырвать его из клетки? «Должен тебя уведомить, что я безлик, я больше не тот Стефан, которого ты знал», — пишет Анри Казалису «Вселенная Духа, разворачивающаяся в том, что было Малларме». В контракте, подписанном А. М., рассубъечивающая безликость очевидно стояла одним из первых параграфов. Он умеет терять лицо.
Три принципиальных следствия безликости декадента.
— Революция сакрального (его в дверь, а Оно — окно).
— Обострение социального (не только я ведь — Другой; всё — Другой).
— Дефолт на бирже слов (ну всё, Конец, — тебе конец).
А. М. в курсе.
Возведение алтаря, дежурство у дверей рая — раз за разом поэт открывает второе (если не третье) дыхание ритуала. В первом приближении духовный горизонт здесь связан именно с исследованием вопросов трансцендентного (предсказание пределов, смерть навсегда окончена, безбрежный кенотаф). И не в том дело, что проповедями здесь подчас испражняются, а божественное может разразиться заразой; дело в том, что мысль нашла-таки такие пределы, которые можно переделывать. Призрачные энергии перетекают из текста в текст, часто рядясь во что-нибудь кровожадно-истребительное, но это хрупкая, слабая сила, которая скользит по той же воронке, что и сам человек. Взлом гостей, обрезание хостов («car le Maître est allé…»): препарация присутствия.
Сакральному Месропян, как это и положено современному человеку, даёт прорываться в самом массивно (и одновременно незримо) присутствующем вокруг нас феномене: божественное всегда изъяснялось принципиально нерасшифровываемыми знаками — бог из машины говорит о тайне компьютерным кодом. Обрывы, водопады символов, проводники из которых более чем ненадёжные, производят абсолютно религиозное воздействие. Читатель наделённый техническими компетенциями может проследить механизм, организующий ту или иную цепочку, но герменевтический круг здесь изначально разорван. Проблема с освоением реальности для символизма была ровно в том, что при малейшем прикосновении предметы начинали крошиться, и из пор струилось неуловимое означаемое — тетрис слепых пятен, о которых говорит Лакан применительно к Джойс-синтому (да, «Финнеган» в этом смысле — апофеоз символизма). Синтом Месропяна родственен этой грамматологической вакханалии, и эквилибристика его поэзии как может зиждется на умении лавировать между распадами, чтобы не утонуть в тайне священнодействия языком.
Это был мир наказания, который терзал нас так же, как и повседневность, но на сей раз не маскировался, — пишет А. М. Круговорот озверевших кажимостей — одна сторона нравственного диспозитива «литаний сатаны» этого «страшного мира». Его жестокость, кощунственность, бесчеловечность — другая эмблема символистской про́клятости. Следует, впрочем, подчеркнуть здесь один актуальный момент: дело не в экзистенциальном упоении своей негативностью; дело в более чем насущном изводе глубоко ангажированной словесности. Поэт, чьего изъяна не хочет отечество, погружён в кипящее масло социального. Это оттуда он призывает раскрыть чашу зла. В мерещащихся тут на каждом шагу городских романсах проступает, конечно, абсолютно реальное человеческое страдание, терзавшее и Малларме в самых абстрактных эмпиреях.
Месропян — денди, да. Но денди, мы помним, помнит о своей позе. Искусство Бо Брюмеля (идеальный вкус): часами выверять складки шейного платка, чтобы казалось, что он наброшен случайно. Новый поэт вынужден имитировать бесчинство вкуса, но тут как тут проколы речи: не могу разметать ваши пальцы по карточному столу. Язык подводит А. М. под монастырь безвкусицы, под купол не мотивов — а неприличных повторов, под дурнотную тень тавтологии (сыпь распада), но жертвенность этого голоса в том и заключается, чтобы не отказывать себе в проигрыше. Постоянно подставляться.
Внутри этой пародии на пародию А. М. проворачивает куда более ценный трюк. Он пытается найти хоть какой-то способ верить пресмыкающимся смыслам, хоть как-то пронестись по тут же вспыхивающему острию из метафор плетомого лезвия — бег-вспышка, мучивший и пиндаровские колесницы, и оленей Мандельштама–Петрарки. Сквозь до предела поэтизированную, клишированную речь прорезаются искры жуткого: голое состояние языка.
Месропян работает в широком диапазоне жанров, от лирических драм и визуальной поэзии до code-informed / found poetry. (М)а(л)лармисту, понятно, особенно важны сонеты. Это одни из самых странных текстов у А. М.: соблюдая правила с вызывающим равнодушием, он пробивает в стенах строф нехилые апертуры сдвигами лексической сочетаемости. Точнее всего лирическая игла Месропяна прокалывает поверхность опыта в стихотворениях в прозе (формат, как мы помним, особенной значимости для премии АТД, нуждающийся в пристальном внимании). Шероховатости в прозаической синтактике сглатываются — чрез тёмный канал к свету выползает искусно сбитая индивидуальность голоса.
Дребезжание тона. Трек вертится и, заплутав, соскакивает: подчёркнутая вертинскость — эстетство жонглирования зомбическим канцеляритом — сквозь ряску плетущейся речи вдруг протуберанцы-церковнославянизмы (завихрение нощи). Не торжественность — интимность слова, вроде и не потухшего, но теплящегося лишь где-то там, в сокровенной камере обращения.
Как полуплутуя определяет свою ситуацию современности автор — это постпостапокалиптические посты. В этом контексте любопытны особенно остро звучащие тексты об эпидемии, написанные, однако, не после того, как взорвался вирус вируса, а до — в 2019 году. Такое темпоральное балансирование (про-, а не диагноз) значимым образом уточняет увлечённость Месропяна медикалистским дискурсом, которая не всегда оставляет поэта незапятнанным, но и не отнимает у него решимости идти на соответствующий риск. Дело не в том, что слова катастрофы для него всё-таки не только слова; дело в том, что «язык» по-русски всегда значит две вещи. Главное, что отличает А. М. от его символистских предшественников, — предпочтение в пользу работы с кожей поэзии, а не её эссенцией. Месропян не ловец прозрений, а слепой насельник лепрозория языка, на ощупь лепящий в нём коридоры (скотомы ящиков), которыми нам ходить.
Подборка номинируемых текстов:
Из справочных материалов:
1) …согласно п. 9 ч. 38 посев должен производиться в плоть (malchiam). Пересадка в землю может быть осуществлена только после образования алтаря. На этапе подготовки почвы необходимо удобрить несущие зоны, в том числе под контрфорсы, во избежание риска преждевременного формирования купола.
2) …мы думали, что это место является проводником между двумя мирами — нашим миром и миром наказания. Как выяснилось позже, оно не было проводником, или порталом, или зоной вплавления одного в другое. Это был мир наказания, который терзал нас так же, как и повседневность, но на сей раз не маскировался.
3) …считалось, что, когда человек умирает, к нему в секунды наступления смерти приходит огромная, размером с ладонь, незримая моль. Она садится на голову умершего, цепляется лапками за края невидимого платка, укрывающего лицо, и взлетает, вытягивая вместе с платком из человека ткань души. С этим связано возникновение ритуалов для спасения душ тех, кто не прошел эту процедуру естественным образом — мертвецов, получивших тяжелые травмы лица и головы, расчлененных или прошедших через отсечение головы от тела. Труп укладывали в особую погребальную комнату, где им в течение трех дней питалась обычная моль…
4) …он вознес руки в молитвенном жесте, надеясь, что ему удастся рассечь взмахом окружающую его толпу и выбраться из оцепления, но ухмылки превратились в один сплошной небьющийся поток, а масса локтей и коленей закружились поршнями неведомого огромного концерна. тогда он с силой запрокинул голову до хруста и резко насадился горлом на сжатые пальцы, проскользив по кистям до самых запястий.
?. ?????? ?? ???????
Ⅰ.
Паралич моих мертвых слов, неудача. Причина ли ему слепое двойное нежелание? Вопрос, однако, в том, почему тысячи «океанов» ножа зализаны выстрелами. Первичная соль: «Делай это с надеждой, иди к проповеди, лови поклонение, пока оно не зазвучит, как камень», «Жизнь», — говорил он бесчувственно. Привязанность к тебе или объяснение — сплошь игра в кости; странное оправдание, не говоря уже о том, что это вода. Горькое сожжение тех, кто удалился, фантазия, что они даже не на этой фотографии, дым восходит над осенью — увядший мак коптит вне резервуара взгляда. Падаю в завихрение нощи, чтобы выпасть из прецедентного шепота судьбы, всюду проявление стремления к прозрачности, познание спирали птицей, громкое соединение шелка; ясновидящие танки скрывают незначительные листья. Тревожные, затонувшие, шелестящие линии всплывают, когда воспоминания влюбляются в тебя: оперение дня на манер высохшего владения языком грохочущего одиночества. Насколько отечество не хочет твоего изъяна, настолько на этой фотографии тебе девять лет.
Ⅱ.
Снова лизать гильотину Фибоначчи в безобразных поворотах. Кладбища пряжи: словно волокнистая статуя лени, предыдущая боль давит холод и заставляет тебя гнуть гравий. Контрудар (безвоздушными пальцами). Монеты уже были в пути — впитали в себя желание, создали свой собственный культ гвоздя; так, у безвоздушных, уязвимых порогов базового обдуманного предложения может даже не быть соблазна полудня. Ставь, сгибай, сомневайся — правила взвешивания шума: позже нарисовал такой же выстрел и завязал, еще два. Куклы со слогом, к чему в рвоте такие пустые карлики? Еще. Я не могу поджечь разом всех королей — не могу разметать ваши пальцы по карточному столу. Еще. Продолжаю внимательно лизать тебя слухом: «Солнце взошло в восторг от тайного рабства, даже почтительно отбросило фитиль-протуберанец!». Еще, еще. Пряжа кладбищ, бурая мера, переваренная шепотом, спиральные манифестации как проколы речи — еще, — нападение рекламы объяснимо, ведь это мы поддались пищеварению — еще! — эта трансляция, ради которой мы осуществили взлом гостей, — ЕЩЕ — предназначена для тех, — ЕЩЕ, МАТЬ ТВОЮ! — кто прямо сейчас — ЕЩЕ, ДРЯНЬ! — изучает
ловушки
ЕЩЕ
для
горизонтооааооааааввввввввввввввввввввввввчччч
Ⅲ.
черная эвтаназия арматурой,
сахарные коридоры,
разрез говорящего горла рвотой,
ложные пытки, повиновение пуле,
лавстори бритвы и пузыря,
бесполезные отходы геноцида,
старческие струпья, родословная гноя,
словесный рефлюкс, шепот лопат,
бальзамирование обычным кирпичом,
отбеленный зуд, человеческие частички,
рецепт дерьма, поебанная пульпа звука,
разорение рта, квота на пламя
и вот он наконец говорит:
это я оружие
?░ ▓d_░ █’_m░ HTVC$#&_^▓░ ░ bk░ Fh░
-Y░ V-B_,▒_█bH░ D░ U_█C░ ░ █_/V░ Yl
/$#&>▒kIs▓pfh_▓▒█’_,░ _pFH_Qsdh░ G_
/Y░ C_mibk_░ iFy_░ by▒▒█C░ l_-_TY▓_
/fU░ KfBl_w░ y▒░ _b_yTK░ █BPfh░ G_░
/qTOTd_sL▒HbhG_/T_/█_?ZBYFD▒d░ ▓TOE
Q&HbG@_?eh░ ▓BhG_R(_b▓SymK░ ░ Z▒░ C
_?V░ ▓fC_░ :_V▒█_D_?V░ yL▒_d_BBWBP▒
_&░ C░ h’_d_TbyTy▓░ C_/)B░ ▓░ Yy░ V
░Uq&_▓░ bY░░░░░ ;░ g_█_ZC█>f░ C░░░░
FPF░ C_░ ▒s,_?▒B░ fV▒h░░░▓_F█y░ ▓bk
<░ _?m░ C░ _░ █_-_bbwfY░░░░░_,▒_m█b
LP░░░░░fC░ k░░░░░b█’░░░s░ _MIBISK▓_
░░░XVElFp_/░ b░░░░ CCfh_░ ▒Y░░░░H░
V░ dHT░░░_/▒▒▒byTyTV▒░ Y|bbyT▒TVpb_
Y_▒░ [▒g_Ty▒VT▓d▒▓_?BkBh▒▒D░ u_sV_▒
YOEC_TY-▒<▒_<░ _?░ ░y░ D█C<░ ▓█_b▒▒
▒OE▒C░░░▒y▒▒▒f░ L▒▒{░_D▒Q░ o░ ▒_B█C
░ d▒?bBy█;e,░ ▒▒▒▒▒▒Y_Z▒▒C░ ░ ▒░ ▓▒
▒_&T▓░ ▒▒▒_▒▓YT▒▒FHDp▒▒▒_▒U▒d▒y_░ B
SD_▒▒▒▒y▒▒▒░ ░ K▓g_b_B█C░ yDB░ E▓▒k
Z▓█Zd░ YF░ ▓▓_▒BYTx▒▒▒▒p▒Ve_T▓d_TFX
fV░ k,░ HG▓▓▓▓▒▓▓▒▒▒▒▒▒▒ ;▒▒▒░ ▒YY░
fd█l░ ▒▒▒▒▒s,▒░ X_▓d░ ▓░ ;▒▒▒░ ▒YY░
░ DE▓y_?M█▓▒<▒h_▒▒▒▒fh█▓_-_█T░ fp_f_
▓Y_▒_?█FHR░ C_▒█Fy▒p█▓▓▓D$#▒_-_█K▓▓▓
░ kfL█░ F█_B▓▓▓bH█░ _T▓▓▓▓VT▓▓▓▓▓▓L░
░ g▓▓▓▓▓▓▓▓_░ B▓▓▓▒Y▓██_B_F<██y_░ by
b_d_fh███▒YM▒▒▒░ █d▒lTK▓▓▓▓▓_YT▓b▒B▓
███hR_▒U░ Vf▓_RbKgT▓▓▒▓▓▓▓▓▓LTKC█▓▓▓
by▓▓▓p░ ▓_Tby░ ███C░ L_b_eV▒█▓FH░ ░
░ Ty_-_███Fyp_VTbYfyP█by░ L:Fk▓F███_
kT░ ▓▓bD▓_░ G_▓▓▓x▓▓▓░ _?M░ S<█░ ░ ▓
y█x.█████X▓H█████▒█████_/██Y████pf█▓
y▓_▓▓█████░ ▓S███_d_B▓▓▓▓y▒█y▓_█░ ▓▓
███bDf▓▓▓▓▓▓)/░ █████_Fy█o███_███▓░
▒_█░ ░ ███X_█▒▓████fR_░ yV_b████^▒B█
█_/███████_$#&PFH██████FV█████$T░░░░
█▓_█aV████_▒██████k▓▓████░ ;F▓▓?m░ █
▒▓██_█▒████w▓y░ █████░ Y█?░ ████T▓H█
g░ _██████▓██/░ ░ █░ K████▓█░ ███▓_█
████▓_█▓█████_-████████_█y_b█k█_███_
░ ███k███_M██l███_█▓█D█████▓████████
██░ b██████████&D██▓█████████████G██
████████████████████████████████████
████████controlc.com/71278042███████
████████████████████████████████████
* * *
Отравленные зимы трепетали,
торжественный, курком взведенный вальс,
миндальной магмы мягкое стекло,
ручей и ветер, царственно едины.
Хранить твой бархат, кроткая тревога.
Водоворот, зрачка засохший шмель,
пыль розовая, дивный некролог:
раскройте чашу зла прикосновеньем!
Роса легла на статуи распада:
на царствие помазанный стыдом,
последним пресмыкающимся смыслом
мятежный полнокровный победитель –
раб голосов, раздавленный аортой –
вместил в привычку марево огня.
- acute respiratory meltdown complex
Косвенный износ представляет собой сеть, понятие ствола очищено универсальной рвотной связью. «Начало поэмы: о теле шприца, несомом в эпидемию». День, тень, рожденная для этого дня в карнавальном антураже Гонконга; его железы так же полезны и белы, как мы с тобой. Сначала никто, никто не сломался. «Что это у тебя за рот?!» Самодельный, все лицо самодельное. Насилием на юге тон бога ложится на меня: кашляю, буквально дышу слезами, в панике хватаюсь за инструменты. Поскольку почти все изменится, я, конечно же, застрахован от столь посредственного поражения генома. Хронические дни нарезаны хроническими числами. Сегодня не работает метрополитен, только тихо гудят на лазоревой подложке пыльные провода.
Я сегодня — я остаюсь, и это симптом болезни: напуганный, вижу тебя глубоко внутри. Разные показатели смертности на юге и востоке страны, и до одури хочется пропотеть, чтобы наконец расслабиться. Музыка происходит из разочарования, ее бессистемный, но жесткий с ним контакт — ощутите его, пусть и на мгновенье; а вот нетерпение выражается гораздо ярче. Вирус в вирусе. Зарегистрированные у меня симптомы; в них, на самом деле, отчаянно нуждаются другие люди, но я все еще не чувствую себя достаточно наполненным. Та часть, которую ты хочешь победить, говорит с позиции бога, с позиции ножа — не бойся ее. Для начала расположись поудобнее, расслабься, запрокинь голову и просто посмотри на свет.
- corona radiata
d9c61f8037253d19cd6a6ce88b199730
c9c754b3f034b08116bc12fa4c0e9c1b
51ccc521ae9ca4b7b61f0350383eac40
b7fbcea95c4500eb0b3c0d2598c610c6
990feb4940a87071a49be4cdea25249f
a837e50dfafc80273e4ddd39c566d4bb
5647d237f0e996c467a97278c4d23fd6
a3079f582463fe8d22a4f727dbef1c41
- schizogothic: heaven’s gate (radio cut)
Night Tower
быть убитым на фабрике — раздражало и мучило,
вспыхивало, как пена в редкой воде
гладкая красная ржавая на берегу
беру тебя настороженным взглядом
тающие мозоли
в скрипке — предсказание пределов
логотип — знак, выличающий еду в земле.
по вкусу ответить хотя бы раз
номерные объятия: студент высказывает
подслушанную ночь в окно
разоруженные, в углу,
новая земля для любви
человек, «борющийся против депрессии, которую ты видишь».
о нашей деформации, о штрафах на южном берегу
рухнуть с аудиокарниза
в черный войлочный узор
тихая глубина места
фабрика цитат
распространиться домой
игра в космос, взрыв в автобусе
преследование состоит из мест
предел любви — удача
его смеющееся темное сердце
опция «вырождение люкс»
безопасное дыхание
человек, который приходит домой
в алую матрицу
липкая инерция лжи
в упаковках из-под лекарств
способами, еще не изобретенными
и от него нет мира
и съесть одно за другим их имена
Chinolindamonen
атрофия полуночного камня
разбитые столбы прокалывают пирс
подземный храм стоит на паутине
сигаретой сосет судорогу,
заявляя о преступлении
голая, больная — ненавижу эту женщину
чем-то, что больше,
чем что-либо еще.
артефакты под угрозой:
беспорядочная маскировка
как мускул статуи
полная водяных знаков
утечка нижней челюсти
темный сок коленей
это естественно, что ты сейчас
не чувствуешь стеснения
реинвестировать в болезнь
знакомое, как зест,
незаконное кровобращение
мошеннический трюк
сверхвысокой плотности
засыпать под грохот нефрита
проклятые виды спорта
километры кражи
вырубленная в воде звезда
Lasting Farewell at Heaven’s Gate
сыпь распада
неразрезанные книги крови в кожной библиотеке
ржавое падение с па▒██d▓▒▒████¬
▒██▒ █ █▒ █ {▓ п▒´▓ █
▓▓▒▓▓▓▓▓▓▓▓█▓▓░▓▓▓█▓█▒▓▓
> Access denied. Following information is encrypted.
encrypted.data:
* * *
в вереницах автомастерских
и рыболовных крючках развязок,
в выцветшем плюще
и плотно занавешенных окнах,
в декабрьских струпьях
и пепельных масках попутчиков,
в жестяных базарах
и люминесцентных билбордах,
в сальных огнях фонарей
и незримом безразличии пожара,
в отравленных вагонах
и гипнотической рекламе курьерской службы,
в железнодорожной насыпи
и отражающих элементах,
в заячьем прыжке в червоточину
и ползучей хвое,
в пшеничном зеркале зари
и руинах забытого города,
в другой церкви,
в выезде на встречную,
в твоей настороженности
за притихшим горизонтом —
в самом деле, ничего интересного.
?. ?????????????
[ ] [фарфоровый элеазар] [разреженное понимание внахлест] [живые ошейники на износ] ꓸꓴNFORGEꓕꓕꓯꓐLE
ꓲN ꓰVERY ꓪꓯYꓸ
[сплав дыма, осколки дыма, гимны славы] ꓯNꓓ FꓳREVꓰR ꓟOREꓸ
[потерянные во множестве птиц] [я выдвинул наудачу просвечивающие клятвы] ꓕHꓯꓕꓸꓢ HOꓪ YOꓴꓸLꓡ ꓢꓕꓯYꓸ
[и я так больше не могу] ꓕHꓯꓕꓸꓢ ꓪHYꓸ ꓓꓯRLINGꓸ
Iꓕꓢ ꓲNCRꓰꓓIꓐLEꓸ
[прошу, остановите меня] ꓸꓕHꓯꓕ ꓢOꓟEONꓰ
[будь плесенью] [ткань божественных агентов] ꓸꓢO ꓴNFORGEꓕꓕꓯꓐLꓰ
ꓸꓕHꓲNꓗꓢꓸ ꓕHꓯꓕ I ꓯꓟ
[гематриарх] ꓸꓴNFORGEꓕꓕꓯꓐLEꓸ ꓕOO
[ ]
- piggy pi
Для боли абсолютно необходимо учиться, учиться всему, учиться, созерцать ужасные начальные квалификации. Паттерн болезни раздавил землю, незадолго до того, как на зубах появился приборный щиток, который иногда вспыхивает. Были разыграны два полноразмерных восхождения среднего совершенства: там нет ствола и нет разводов кожи. И насаженные знают, что я очень старый: этот жир — еще один инструмент для меня. Вот какая-то живая версия, губы, колотящееся время. Я преуспел в бабушке и дедушке, когда они бегают в моей голове, как голова и голова на голове. Это гладко, что кожа такая красивая.
Поэзия, иногда нужна твоя кожа, а не характер: я не хотел их понимать, обнаружив первую форму «псориаза», агента, потребляемого клиническим или элитным классом. Только пустулы прекрасны. И эти кусочки, разрушительные кнопки в стене. Тогда я упустил, что задняя часть шеи мирно висит в хвосте; он стоял в точке, где будущее было сокращено. Не было никаких споров — он умирал. Вот это был первый удар, который он сделал за двоих. Скотная боль и платежные органы, а смерть — смерть навсегда окончена. «Серия хостов работает, правильно обрезана и переброшена по воздуху».
P. S.: Не все обезьяны, по мнению вашей левой руки, остались в бутылках; есть слияния. И в искусстве… в могиле. Есть корзины!
* * *
Под псориазом облаков лоснится
безбрежный неслиянный кенотаф —
хор лавовый неблагородных трав,
их реквием пронзают вереницей
скотомы ящиков; вобрав токсичный прах,
землей отторгнуты, плывут через границу
за горизонт, где аспидные птицы
питаются от бремени отрав.
Рассеивая черные клубы
голодных гарпий, сокрушенный цепью,
горячий ветер разрывает пыль,
но держат курс безжалостный гробы.
Незримые, гробы плывут над степью,
их провожает, сгорбившись, ковыль.
?. ?????????
| [?:/65i3m] | Волна ожиданий — аккредитованные матери, испражнения |
| [?:/2e7t9] | проповедями — облизывает текучие язвенные плитки. |
| [-:/53vbg] | Красная проповедь: бесконечность горячих цепей, |
| [-:/7guif] | струны струятся в совокупность иглы, где в чаше, глубокой туманом, |
| [?:/6g04b] | пенится собачья кровь. Большой зимний свет: |
| [-:/71p9s] | опустошение гробов скандалами, покалывание трущоб, |
| [-:/7q0c9] | колено, вырванное с корнем, |
| [?:/3dfdm] | шрамы от прилива в петле задницы, |
| [-:/37uz3] | гравирующий по нежности наплыв лезвий в кость, |
| [#:/2jwdt] | выстрелы в прокол: |
| [?:/69gy0] | — Его вырвало гильотиной сквозь ладони! |
| [-:/1reqj] | Блеск простаты, зазубренные пятна, костьми выровнять слова. |